Вокруг света. Алкоголическая одиссея в восьми похмельях

Дом Джоли. Independent.

Задание: исследовать "культурные и исторические аспекты потребления алкоголя в мире". Иными словами, требуется сильно напиться в самых знаменитых мировых столицах пьянства. Эту работу проделал Дом Джоли.

Представьте себе сценарий: вам предлагается проехаться вокруг света с лучшим другом, напиваясь, а телекомпания оплачивает счет. Трудно представить, что может быть круче. Это осуществилось, и я провел прошедший год именно таким образом со своим лучшим другом Питом. Оборотная сторона медали заключается в опасениях, что все, что я делаю после этого, обречено быть абсолютным ухудшением. Мне действительно следовало совсем уйти с телевидения на явном пике.

Мой новый сериал "Время скидок для Дома Джоли" начинается во вторник и якобы является исследованием "культурных и традиционных аспектов потребления алкоголя в мире". Во всяком случае, так просил меня сформулировать канал. Они очень нервно отнеслись к самой идее, как только было дано задание. Мы неожиданно стали получать длинные юридические письма, разъясняющие, что мы должны всегда пить ответственно и в контексте, никогда не превышать норму, не окружать спиртное ореолом и обеспечить показ оборотной стороны выпивки. Да, ладно.

Сначала мы названивали юристу Sky из странных баров посреди Алабамы в три часа ночи, чтобы проверить, вписывается ли в контекст наш пятый двойной Jack Daniel's. Ей это наскучило, и с тех пор мы получили довольно большую свободу действий.

Одна из проблем подготовки программы, предположительно исследующей алкоголь, заключается в том, что мы вполне можем открыть нечто интересное, но мы неизбежно забываем это на следующее утро и вынуждены начинать сначала. К счастью, я вскоре придумал собственный стиль, который лучше всего назвать "плохая журналистика", где факты не так уж и важны: дело в путешествии. Это был безумный год: колесить по миру, напиваясь с профессиональной целью, а затем смотреть горы DVD и пить кофе в комнате с занавешенными окнами в выходные.

Семья – это отдельный вопрос. У нас с Питом на двоих шестеро детей и две очень терпеливых жены, которые смирились с тем, что мы колесим по свету, напиваясь, а потом пытались делать вид, что это работа и они должны быть нам благодарны. Пит живет в Ньюфаундленде, он "художник компьютерной графики", что бы это ни означало, так что, когда он не смотрит на проплывающие мимо айсберги, он по большей части хозяйничает дома, и я знаю, что семье его действительно не хватало. Если вы мало знаете о Ньюфаундленде, не волнуйтесь, о нем никто не знает. Это остров у побережья Канады – что-то вроде Фолклендов, но работы меньше. Хотя покинуть тундру было нелегко, он, конечно, извлек максимум из перемены обстановки.

Мои дети тоже в замешательстве, когда пытаются объяснить учителям, что делает их папа.

"Он в Индии, напивается".

"Он живет с кенгуру и напивается".

"Он в Текиле, напивается".

Должно быть, они очень гордятся.

Но в чем смысл программы? Мы действительно что-то узнали? Хорошие вопросы. Я попробую на них ответить, написав понемногу о каждой поездке. Я подчеркиваю слово "попробую", потому что только что вернулся из нашей последней поездки, в Индию, и испытываю легкое похмелье, но я сделаю все, что в моих силах. Все должно быть в порядке, в конце концов, я профессиональный журналист.

США

Я много бывал в Штатах и полагал, что хорошо знаю эту страну. Впоследствии обнаружилось, что я на самом деле знал космополитические прибрежные края. Америка – это две отдельных кругообразных страны. Одна, сложное побережье, изобилует коктейль-барами и либеральными манерами жизни. Вторая – и значительно большая – страна представляет собой центральную Америку, которая полностью окружена языческой первой. Центральная часть – это там, где люди голосуют за Буша и верят в Бога (я имею в виду – действительно верят в Бога).

Мы стартовали в одном из моих любимых американских городов, Майами. По прибытии мы поняли, что там большого исследования на самом деле не осуществишь. Там жарко, люди пьют коктейли, вот в общем-то и все. Это был скорее контраст с нашей следующей остановкой, которая случилась экспромтом посреди Аппалачей, в 10 милях от места, где снимали "Освобождение" (Deliverance). Там мы познакомились с Барни Барнвеллом, настоящим кумиром работяг, который до сих пор гонит собственный самогон, и это почти невозможно понять. Он сделал нас почетными судьями их ежегодного конкурса проб самогона, мы сидели у костра, его группа стиля блюграсс Plum Hollow играла рядом с нами, и мы пробовали ошеломительный ассортимент невероятно крепкого самогона, сваренного его друзьями и соседями. На каком-то этапе я спросил Барни о крепости напитка.

"Плесни его на огонь", – приказал он. Я послушно плеснул, и языки пламени взревели, как маленький атомный гриб.

"Теп-п-перь т-ты в-вид-дишь, почему сидеть нез-зя". Он засмеялся, свернув крышку с очередной пинты смертоносной жидкости.

"Наш с-с-судья ум-м-мер", – продолжил он, и мы поняли, что, пожалуй, пора уходить.

Мы отправились на дальний юг, в "библейский пояс" Америки, где многие округа действительно запрещают продажу спиртного, а бродячие шайки южных баптистов приходят в магазины и грозятся молиться, чтобы хозяева заболели раком, если там его продают. Во многом напоминает режим, который "Талибан" установил в Афганистане. Телевидение еще не запретили, так как это слишком серьезный источник дохода, но, куда бы мы ни отправились, в атмосфере чувствовалась пугающая напряженность пуританства.

Когда я пытаюсь вспомнить, что мы узнали в Америке, на ум то и дело приходит это ужасное слово "свобода". Будь это в теплицах Майами, на бесплодных землях Южной Каролины или в богобоязненных районах Байю, все были озабочены своей "свободой". Свободой напиваться, не платить налоги с выгнанного дома спиртного, свободой ограничивать свободу других людей пить. Все это было очень запутанно. Я надеялся, что мы что-нибудь узнаем в последнем пункте нашего назначения – Новом Орлеане, первоначальном городе греха. Мы направлялись туда ради праздника Mardi Gras. Печально, но мы сильно напились на Миссисипи, и нас остановили. Когда мы наконец добрались до Big Easy, Mardi Gras кончился, и почти никого не было. Мы, честно говоря, не возражали.

Россия

Над алкоголем в России особо задумываться не приходится. Это одно слово – водка. Русские действительно умеют пить. Каждая третья смерть в России связана с алкоголем, и это эпидемия, вышедшая из-под контроля. Президент Путин отчаянно пытается пропагандировать пиво вместо водки в надежде остановить эту волну. Пиво в настоящий момент считается чем-то вроде безалкогольного напитка, и нет никакого возрастного ограничения на его потребление.

Мое знакомство с абсолютной степенью российского потребления водки состоялось во время похода в московский супермаркет, где в продаже было просто ошеломляющее количество напитка. Кошерная водка, вишневая водка, эротическая водка, водка, водка, водка, насколько хватает глаз. Водка буквально означает "маленькая вода", и кажется, что многие русские пьют ее с рождения. Куда бы мы ни пошли, все кончалось тщательно разработанной серией тостов с алкоголем в огромных переливчатых бокалах, после которых мы качаемся и долго не можем работать. Тосты бесконечны: за наши семьи, наших друзей, наших собак. Я заволновался, когда дошло до родителей. И у Пита, и у меня родители в разводе, означало ли это, что мы должны пить четыре тоста? Русским нравился этот вопрос, они бесконечно обсуждали его, а потом предлагали выпить за то или иное решение, на котором сошлись.

Все стало хуже, когда мы выехали из Москвы. Меню были фантастические, видимо, переведенные английским студентов со злым чувством юмора. В одном ресторане нам предложили "ограниченный суп" и "подавленную утку". Я немедленно заказал и то и другое. Суп бросил на меня единственный взгляд, объявил, что ему не нравится мой тип, и отверг мысль о том, чтобы его ели ложкой. Очень ограниченный, но таковы супы.

Кульминация наступила в маленьком городе-спутнике, недалеко от Петербурга, где мы познакомились с Сергеем, который до сих пор делает самогон, особенно крепкую домашнюю водку, которая пережила новое рождение в 1980-е годы, когда Горбачев попробовал запретить продажу водки. Наряду с питьем одеколона, моющих средств и клея, русские вновь открыли для себя искусство домашнего самогоноварения, и Сергей явно был мастером. Я помню, что находился в квартире и Сергей показывал нам свой перегонный куб, потом много-много тостов и ощущение, что я какая-то форма всемогущего тоталитарного Бога – на краткое мгновение я стал самим Сталиным. Потом ничего, пробуждение, как у жертвы похищения, в петербургской гостинице без малейшего представления о том, где я и как я туда попал.

Никогда раньше я не верил в отключения сознания и потерю памяти. Для меня это всегда было оправданием за неловкое положение, в которое попал прошлым вечером. К несчастью для меня, рядом была камера, которая зафиксировала мой первый раз. Sky не разрешит нам показать значительную часть этой съемки, зрелище сочли слишком отвратительным, но и того, что осталось, достаточно, чтобы моя мать краснела.

Русские пьют, потому что в их душе присутствует какая-то глубокая печаль, которую они стараются подавить. Они пьют совсем иначе, чем кто-либо другой. У них нет времени на бары, на комфорт, на механическую музыку. Они просто просыпаются, открывают бутылку и начинают. Я полюбил их, душевных и забавных, но этот демон, скрывающийся за фасадом, похоже, преследует всю страну. О, а еще нам с Питом пришлось танцевать Morris dance, на сцене, перед российской танцевальной школой, и это было очень мило.

Мексика

"Я люблю текилу, она делает меня счастливым". Слова песенки Terrorvision, которые я не мог выкинуть из головы, когда мы приземлились в мегаполисе Мексико. У меня она всегда ассоциируется с вечерами, выходящими из-под контроля, когда кто-то предлагает делать маленькие порции текилы, которые пьются одним глотком. Мне не нравится вкус и последствия, так что я не ждал с нетерпением этой части сериала. Как часто бывает, оказалось, что я был не прав. В самый первый вечер, когда мы отдыхали с нашим "о, каким спокойным" мексиканским посредником Фелипе, он заказал бутылку самой прекрасной текилы, известной человечеству. Это было откровение. Мы пили ее глоточками, как драгоценный виски, а Фелипе все больше не одобрял лайм и соль – атрибуты дрянной текилы. Наконец он познакомил нас с радостями маленького стакана сока лайма, стакана перченого томатного сока, а потом с темным золотом самой текилы. Это были цвета мексиканского флага, то, что мексиканцы невероятно любят во всех областях кулинарии.

Мексиканское питье – это, если выразить одним словом, еще один кактус. Все происходит от кактуса агава, которые окрашивает целые куски страны в ярко-синий цвет.

Есть пулько, оригинальный ацтекский напиток, и самый элементарный кактусовый сок из всех существующих, любимый рабочим классом. Чтобы не быть слишком образным, скажу, что он выглядит и на вкус (воображаю!) напоминает пинту спермы. От него даже не очень пьянеешь. Впадаешь в "состояние пулько" – явно своеобразное, хотя никто не может как следует описать человека, перебравшего пулько.

Затем есть мескаль – напиток, который на одну ступень выше по эволюционной лестнице, он преимущественно запрещен и делается так же, как текила. Он не может назвать себя текилой, так как его растят не в тех местах. На вкус он очень груб, и вам действительно нужны лайм и соль. Мы быстро двинулись дальше.

Прародительница их всех, конечно, сама текила, сырье для которой растят в вулканическом кратере с обильной растительностью в окрестностях прекрасного городка. Мы познакомились с потрясающим персонажем по имени Гульермо, у его деда было одно из лучших производств по изготовлению текилы в стране, но его продали, когда Гульермо был крошкой. Похоже на плохой киносценарий, но эта потеря терзала Гульермо всю жизнь. Он уехал в Штаты, создал очень успешную компанию программного обеспечения, но просто не смог вытравить текилу из своей крови. В конце концов он вернулся в Мексику, купил старые владения своего деда и создал Los Abuelos, лучшую текилу, какую я пил в своей жизни. Когда мы сидели на террасе его просторного особняка над городком, он изливал свою страсть.

"Это все, что я когда-либо хотел делать", – сказал он с широкой улыбкой, наполняя новый бокал.

"Мой сын унаследует ее от меня, и эти холмы никогда больше не будут синими". Обликом и голосом он напоминал Пола Ньюмана, и трудно было осознавать, что это реальность. Он стал для меня олицетворением Мексики. Это страсть. У меня были стереотипные представления о Спиди Гонзалесе и его постоянной сиесте. Все наоборот: их любовь к жизни, культ мужественности и выпивки, бесконечный праздник, и все с яркостью, какой я нигде не видел. Говоря словами Спиди Гонзалеса, "andale, andale, ariba!" Не знаю, что это значит, но звучит действительно здорово.

Австралия

Посмотрим в лицо фактам. Австралия всегда была довольно простым делом.

Вопрос: Австралийцы любят пиво?

Ответ: Да, очень.

"OK, вывод сделан, всем спасибо, основная часть съемок в Австралии подходит к концу".

Я был вполне уверен, что это будет шоу цифр, а не зрелищ. Я не учел Северные территории.

Место, известное в большей части Австралии как "верхний край", я видел только в душераздирающих шоу Рэя Мирза: экипаж разбившегося самолета бредет в прострации, прежде чем умереть от жажды. Смерть, как я вскоре понял, здесь сквозная тема. У Джоанны Лиз только что вышла книга о том, как на нее напали, а ее бойфренда убили шоссе Стюарта, и это только верхушка айсберга. У всех, кого мы встретили, была история об убийстве, исчезновении, серийной бойне. Это не то место, где путешественник может расслабиться.

В свой первый вечер в "буше" мы смотрели на моем лэптопе фильм "Волчья заводь" (Wolf Creek). Это был самый популярный в Австралии фильм – история об убийце с кустарниковым ножом, психе, который порешил целый фургон туристов. Ночью мы спали очень плохо, и с этого момента пили достаточно пива, чтобы свалиться без сознания и ничего не почувствовать, если ночью нас ждет насильственная смерть.

Австралийцы "верхнего края" пьют почти беспрерывно, но в их системе есть научный подход. С завтрака и примерно до четырех часов дня они пьют из банок сравнительно слабое пиво (3,5 градуса). Оно известно как "леденец на палочке" и потребляется в огромных количествах. После четырех переходят на что-нибудь вроде VB, в котором примерно 5 градусов. Его пьют примерно до семи, когда открывают еще более крепкие сорта пива, перемежая его изрядными порциями рома Bundi и коки, пока человек не обмякнет и не отключится.

Жители "верхнего края" считают чрезвычайно важным, чтобы пиво оставалось холодным, и австралийцы изобрели "держатель для бутылки", пенопластовый держатель в форме чашки, куда опускают холодную бутылку, чтобы она не нагревалась от тепла ладоней. С такой сметкой австралиец мог бы и на Луне уже побывать, но его острый научный ум работает над другими, куда более важными проблемами.

Резкий контраст беззаботному подходу австралийцев к питью представляли аборигены, которые допиваются до ступора и лежат без сознания под каждым деревом. Они почти не получают образования и имеют мало перспектив, так что большинство из них ждет четвергов, когда приходят государственные чеки, чтобы напиться до бесчувствия. Наши белые австралийские гиды пренебрежительно отзывались об этом, виня аборигенов и их "лень", но проблема видна всем, и ее не спрячешь. Это была еще одна страна, где на одной географической территории напряженно сосуществуют два совсем разных общества. И это очень тревожно.

Я полюбил провинцию. Я стал носить Budgie smugglers (облегающие шорты в стиле Стива Ирвина) и ловил в капканы крокодилов с непревзойденной легкостью. Было просто стыдно, что я не могу остаться и посмотреть, как их забивают, но меня ждало очередное возлияние (простите, журналистика) в других местах.

Европа

И Пит, и я когда-то жили в Праге, где питье – довольно откровенное занятие. Я подумал, что было бы интересно вернуться туда во время поездки по Европе. Стало еще интереснее, когда нам удалось разжиться лучшей выпивкой и вся поездка сделалась суперкомфортной.

Мы начали в Бельгии, одной из моих любимых и, по-моему, одной из самых недооцененных стран Европы. В Брюге мы посетили "бар трехсот сортов пива" и приложили все усилия, чтобы попробовать их все. Мы поразмышляли о том, как в США христиане поднимаются на войну с алкоголем, а вот в Бельгии спиртное делают монахи. Мы были уверены, что по этому поводу надо сказать что-то важное, но выпили слишком много пива, так что бросили анализ и продолжили пить.

Германия осчастливила нас необычайным открытием: немцы любят пиво. Нам удалось до сих пор сохранить это открытие в тайне, но я чувствую, что время пришло, и мы сообщаем его всему миру. Пожалуй, меньше известно, что они еще и плавают в этом напитке. Мы поехали на курорт, где плавали в огромных чанах, пока мне не стало плохо и не пришлось вылезти.

После безуспешной попытки организовать попойку в пивоварне в Пльзене мы приехали в Прагу, на наше старое пастбище. Была одна подлинная причина, по которой мы оказались там: абсент. Не жалкое подобие этого напитка, которое продают повсюду, но настоящий, сводящий с ума напиток Тулуз-Лотрека. После трудного дневного исследования мы решили испытать его предполагаемые возможности усиливать художественный дар. Каждый из нас написал стихотворение, а затем мы побрели на поэтический конкурс, где подвергли их проверке. Это была катастрофа, Пит едва не отключился на сцене, пока я читал стихотворение "Девять миллионов", начав с одного и продолжая не очень успешно.

Когда я жил там в начале 1990-х годов, я был дипломатом, а Прага только просыпалась после долгого коммунистического кошмара. Тогда этот город был настоящим бриллиантом, где многообещающие псевдоинтеллектуалы собирались в кафе на тротуарах, яростно курили и писали свои первые романы, которые никогда не будут опубликованы. Она была похожа на Париж 1920-х годов, я единственный раз оказался в нужном месте в нужное время, и это пьянило. К сожалению, теперь, когда британцы обнаружили, что пиво там дешево, город превратился в тропу для оленьего гона. Я попытался узнать, что думают чехи об этом вульгарном вторжении, но они остались чехами, не распространяющимися на эту тему.

Мы завершили свое европейское турне, посетив самых заядлых пьяниц: членов Briketta Club, крошечного бара, куда перед началом утренней смены за пивом и водкой приходят рабочие, управляющие тяжелыми промышленными механизмами. Нам с Питом пришлось признать поражение, когда нам предложили порции загадочного вещества, которое называлось просто "зеленый". Это было лишним, и настало время уезжать из Чехии.

Индия

Мне было интересно снимать в Индии, потому что, кроме случайного пива Cobra и Kingfisher с карри в Британии, я очень мало знал об алкоголе в этой стране. Все проспекты путешествий, которые я видел, всегда рассказывали о религии, хиппи и наркотиках. Казалось, что алкоголем грубо пренебрегают. Первоначально я собирался снимать в Иране, так было бы вполне в духе моего шоу – сделать сюжет в непьющей стране. Однако Sky решил, что Иран будет "сложноват" для зрителя. Это было стыдно, и вот была выбрана Индия. Еще одна причина заключалась в том, что мы, как выяснилось, израсходовали почти весь бюджет, а в Индии снимать дешево.

Передача оказалась лакомым кусочком. Индия – крупнейший в мире производитель виски, у нее есть собственное шампанское мирового класса "Омар Хайям" и своя версия самогона-убийцы, который называется "пальмовое вино". С бедными крестьянами, готовившими его, и сотнями людей, которые гибли от него на свадьбах, была такая проблема, что правительство стало производить "деревенское спиртное", хотя бы гигиеничное. Мы попробовали пить его в Бомбее, но из всего, что я пробовал на вкус, оно было больше всего похоже на бензин. Мы быстро перебили вкус своеобразным лекарством – чопорным джином с тоником (это хинин, полезно от малярии).

Индия разделена по возрастному признаку. Традиционная старая Индия на самом деле не пьет, и даже если она это делает, то только в уединении и никогда на людях. Однако молодая, вдохновенная Индия пьет как сапожник, и продажи всех видов алкоголя, особенно крепких напитков и вина, запредельно растут, так как умные молодые представители среднего класса пьют все, что попадется под руку.

У производителей алкоголя большие проблемы с рекламой своих товаров, так как она запрещена законом, но они демонстрируют подлинно новаторские способы обойти эти препоны. Виноградники рекламируют свой виноград, а не конечный продукт, а некоторые пивные компании купили производителей минеральной воды, у которых такие же этикетки, что и у их пива, и это дает возможность рекламировать широко и в рамках закона.

После Бомбея мы посетили Гоа, где алкоголь и наркотики питают танец и транс. Я воспользовался возможностью одеться как беглец 1970-х годов и сильно раздражил наиболее раздражительных жителей Запада, желавших показать, какими просветленными они стали. Это был уместный конец восхитительного года, когда мы колесили по планете во имя науки и напитка. Чтобы восстановиться, мне понадобится еще пара лет, но это было сильно. Если бы только я мог все это запомнить. Я уверен, что мы узнали какие-то удивительные вещи. Да, еще одно: всегда есть второй сериал, про наркотики – "Плохие путешествия Дома Джоли". Может получиться интересно.